человек не может вполне оценить свое счастье, пока оно ничем не омрачено. Я скажу ей, что решаюсь оторваться от семьи на три недели (по крайней мере), чтобы в разлуке полностью осознать, как балует меня счастьем судьба.
Эта давящая монотонность жизни, эти дни невозмутимого блаженства – они гнетут меня!
– Я бы не стала на это сетовать, – заметила Этельберта. – Могут настать и иные дни, которые будут нам нравиться куда как меньше.
!!–
бывают минуты когда я сам себя не знаю и ненавижу
относительно вечного блаженства она заметила, что незачем забегать вперед навстречу горестям, которых, может быть, никогда не будет
!!Вы, мужчины, никогда не поймете того, что как бы женщина ни любила, но бывают минуты, когда даже любимый человек становится ей в тягость. Ты не знаешь, до чего мне иной раз хочется надеть шляпку и уйти – не давая отчета, куда я иду, и зачем иду, и надолго ли, и когда вернусь! Ты не знаешь, как мне иногда хочется заказать обед, который я и дети ели бы с наслаждением, но от которого ты сбежал бы в клуб! Ты не знаешь, как мне иногда хочется пригласить какую-нибудь женщину, которую я люблю, хотя ты ее терпеть не можешь; пойти в гости туда, куда мне хочется; лечь спать тогда, когда я устала, и встать тогда, когда мне больше не хочется спать! Но люди, которые живут вдвоем, обязаны постоянно уступать друг другу, и это иногда даже полезно.
!!! В семейной жизни, – сказал я, – мужчина предлагает, а женщина подчиняется. Таков ее долг. Все религии этому учат.
Это я привил им такое мудрое правило, а меня научил давным-давно дядя Поджер.
– Прежде чем начинать укладываться, – всегда говорил он, – составь список.
Это был аккуратнейший человек.
– Бери лист бумаги, – начинал он, – и запиши все, что может понадобиться. Потом просмотри – и зачеркни все, без чего можно обойтись. Вообрази себя в кровати: что на тебе надето? Хорошо, запиши (и прибавь перемену). Ты встаешь. Что ты делаешь прежде всего? Моешься? Чем ты моешься? Мылом? Записывай: мыло. Продолжай, пока не покончишь с умываньем. Потом – одежда. Начинай с ног, что у тебя на ногах? Сапоги, ботинки, носки; записывай. Продолжай, пока не дойдешь до головы. Что еще нужно, кроме одежды? Немножко коньяку – записывай. Запиши все, тогда ничего не забудешь.
Такому плану дядя Поджер всегда следовал сам. Составив список, он тщательно просматривал его, чтобы убедиться, не забыто ли что, а затем просматривал вторично – и вычеркивал все, без чего можно обойтись. А затем терял список.
Я встал, против обыкновения, рано – по крайней мере раньше чем всегда – и, сделав такое усилие, остался очень доволен собой;
Я знаю людей, которые назначают себе срок и просыпаются минута в минуту. Им стоит только проговорить, кладя голову на подушку: «В четыре тридцать», «В четыре сорок пять», «В пять пятнадцать», – и больше не о чем беспокоиться. В сущности, это удивительная вещь; чем больше о ней размышляешь, тем она становится непонятнее. Некое подсознательное «Я» считает время, пока мы спим; ему не нужно ни солнца, ни часов, оно бдит в темноте и в назначенную минуту шепчет: «Пора!»
Лучше выйти за пятнадцать минут и идти с удовольствием!
А выходил всегда за пять минут – и спешил изо всех сил.
Красота вашего друга очень тонкая – она есть, но ее можно не заметить. И именно в этой шляпе ее можно не заметить!
После многочисленных наблюдений в своем кругу, он заметил, что большинство браков приводит к плачевным результатам только вследствие ложного представления, которое складывается у жениха или невесты друг о друге. Это представление всегда прекрасно, всегда преувеличенно. И он решил избегнуть обычного разочарования: не должно быть преувеличенных достоинств – и не будет разбитого идеала. Поэтому, сделав предложение, парень говорил честно:
– Я бедняк, я не могу дать тебе ни денег, ни земли, Дженни.
– Но ты отдаешь мне самого себя!
– Я хотел бы дать тебе что-нибудь, кроме себя. Лицо-то у меня не слишком красивое.
– Но ты добрый! И ты очень любишь меня, я это знаю.
– Да, люблю, хотя не знаю, долго ли буду любить. И я добрый тогда, когда все делается по-моему. Я не терплю, чтобы мне перечили.
Действительно, все муравейники похожи один на другой. Известное число улиц, широких или узких, в которых суетятся маленькие существа; одни бегут, спешат, другие полны важности, третьи – хитрости; одни согнуты непосильной ношей, другие нежатся на солнце;
!описание съеденного обеда имеет в его глазах столько же достоинств, как описание природы, потому что кушанье можно оценить только языком, как природу – только глазами.
Это не совсем прямой путь, но как мы там очутились – я могу объяснить не иначе как негр объяснял судье, каким образом он попал в курятник пастора.
!немец любит природу, но он хочет довести ее до совершенства, до блеска «Созвездия Лиры». Он сажает семь роз с северной стороны своего дома и семь роз с южной, и если они растут не одинаково, то он не может спать по ночам от беспокойства. Каждый цветок у него в саду привязан к палочке; из-за нее не видно иногда самого цветка, но немец покоен: он знает, что цветок там, на месте, и что вид у него такой, какой должен быть.
Немец любит природу – но при том условии, при котором одна дама соглашалась любить дикарей, а именно: чтобы они были воспитанные и больше одеты.
Для любителя музыки Дрезден все равно что Мекка для магометан
Я не могу похвастаться глубоким знанием немецкого языка, но во всяком случае меня везде понимают, и я, в свою очередь, понимаю, что мне говорят, – конечно, если не гогочут по-гусиному.
ужасно несносная привычка
больше никого не было в магазине, видимо они представляли всю его силу
я знаю тебя лучше, чем ты сам себя знаешь
!!!работа над собой поставит тебя на голову выше всех других людей
мы любим играть в школу, ставить оценки, делать ДЗ, сначала мы играем в нее в детстве, потом в юности, потом в зрелом возрасте
Какой-то освирепевший господин из публики, которого так окатили, что ему было безразлично, какой еще вид может принять его наружность
Много таких замков рассыпано вокруг Дрездена – как костей на поле битвы,
роскошный водопад хвоста
Кажется, ему все это сильно надоело, но мы все-таки не отстали, пока он не был насыщен информацией, как губка водой; он, наверное, ни о чем на свете никогда не знал так много, как в тот вечер о памятнике.
!!!мне столько раз приходилось испытывать разочарования, что я больше никаких средств не пробую
неизвестно почему, но фабриканты какао считают его питательность настолько большой, что для дам, пьющих какао, не требуется не только никакой другой пищи, но даже одежды: судя по расклеенным повсюду плакатам, в Англии для потребителей какао достаточно одного ярда кисеи, а на континенте даже и то лишнее.
он был послушен как дитя
Собственно говоря, город – как женщина – настолько стар, насколько он кажется старым; возраст Нюрнберга несколько замаскирован свежей краской, штукатуркой и нарядным освещением; но, вглядевшись, легко заметить его морщинистые, серые стены.
! Вы не можете себе представить, – говорил он, не сознавая, что по его суровому лицу разливается мечтательное выражение,
Я спросил, что полагается делать в Германии, если нет возможности спать из-за кошек. Он отвечал, что можно подать жалобу на их владельцев, после чего полиция сделает им предупреждение и, если окажется нужным, прикажет уничтожить животных; а когда я спросил, каким образом мне разыскать владельца какой-нибудь кошки, то он, подумав, предложил следовать за ней до места жительства. После этого я замолчал, а то пришлось бы платить слишком много за «непочтительность к властям»; и без того мне эта история обошлась в двенадцать марок.
мне всегда хочется того, что нельзя
Ведь немец не любит лени и не поощряет ее. По его мнению, собака – несчастное существо: ей нечего делать! Неудивительно, что она чувствует какую-то неудовлетворенность, стремится к недостижимому и делает глупости. И вот немец дает ей работу, чтобы занять праздную тварь делом
я не отказал бы товарищам в возможности и дальше эксплуатировать мой талант, – но ведь мог я рассчитывать хотя бы на каплю благодарности! Я не ангел, признаюсь откровенно, и не люблю трудиться на пользу людей, которые не выказывают ничего, кроме холодности и грубости
каждому художнику необходимо сочувствие толпы
теперь мы можем удовлетворить возвышенное стремление к прекрасному, не оскорбляя его искушением низменных инстинктов
зло производит в этом мире гораздо больше последствий, чем добро.
Нам всегда хочется того, чего нет под рукой
я вспомнил, что с самого детства не испытывал приятного ощущения, когда сбегаешь с крутой горы – и мне захотелось вспомнить его. Это не совсем правильное физическое упражнение, но, говорят, полезно для печени.
Я, как импрессионист, хотел бы только передать первое впечатление, какое произвела на меня эта «дуэль», так как считаю, что именно первые впечатления – не затемненные еще ничьим вмешательством и сложившиеся без всякого постороннего влияния – бывают самые справедливые.
Испанцы и южные французы глубоко убеждены и стараются убедить каждого в том, что бой быков изобретен специально для удовольствия и пользы самих быков;
в стране, где каждый мужчина солдат
!!!Мы гордимся нашей гуманностью и цивилизацией, но, отбросив в сторону лицемерие, все-таки должны признать, что под крахмальными манишками в каждом из нас сидит дикарь с нетронутыми дикими инстинктами, он никогда не исчезнет; иногда он нужен нам – и тогда является по первому требованию; но подкармливать его – лишнее.
Пьянство действует не на всех одинаково, и все-таки в каждом университетском городе Германии нередко встречаются юноши моложе двадцати лет с фигурой Фальстафа и цветом лица рубенсовского Бахуса.
Последняя устраивается студентом, который приглашает товарищей – числом от дюжины-до сотни – в излюбленный ресторан и затем угощает пивом и дешевыми сигарами столько, сколько допускает их собственное чувство самосохранения.
Немецкое пиво имеет одно достоинство: от него человек не делается ни раздражительным, ни шумливым и ни к кому не пристает – что считается естественным для пьяного в Англии; опьянев от пива, хочется только молчать, остаться одному и спать;
Для англосаксонского ума представляется потерей времени проходить мимо целых стен фруктовых деревьев и не трогать их; по нашему мнению, смотреть хладнокровно на ветви, склоненные под тяжестью зрелых плодов, – было бы насмешкой над дарами природы. А в Германии мальчик пойдет по такой дороге за несколько миль, в соседнюю деревню, чтобы купить там на пять пфеннигов груш.
Мне кажется, что приговоренному к смертной казни немцу можно было бы просто дать веревку и печатные правила: он отправился бы домой, прочел бы их внимательно и повесился бы у себя на заднем дворе, согласно всем пунктам. Я не удивился бы, услышав о таком случая.
научите его работать и отправьте в африку
лет старческого слабоумия
выйдя замуж, она спешит освободить ум от лишнего балласта и предается кухне, где собственноручно изготовляет плохие кушанья.
Но предположим, ее осенит догадка, что женщине незачем посвящать себя всецело кухне, как мужчине незачем превращаться в деловую машину.
!!!Это так трудно понять, что можно объяснить только притворством.
!!– В общем, наш «Bummel» удался, – сказал Гаррис. – Мне уже хочется домой, но в то же время жаль, что все кончено. Не знаю, понимаете ли вы это чувство.
– А как ты объяснишь немецкое слово: «Bummel»? – спросил Джордж.
Я задумался на минуту, прислушиваясь к неумолчному говору бегущей воды.
– Мне кажется, его можно объяснить так, – сказал я. – Бесцельный путь – длинный ли – короткий ли, определяемый только известным периодом времени, после которого мы должны вернуться туда, откуда вышли. Иногда этот путь лежит по шумным улицам, иногда по полям и мирным дорожкам; иногда нам дается на него несколько часов, а иногда – долгое время; но где бы он ни пролегал и сколько бы ни продолжался – наша мысль вьется по нему, как струйки сыпучего песку. Мимоходом мы улыбаемся и киваем головой своим спутникам, возле некоторых останавливаемся поговорить, с другими – проходим вместе несколько шагов. Встречаем много привлекательного по пути, хотя часто устаем немного. Но в общем, путь пройден с интересом, и нам становится жаль, когда все кончено!